КАВКАЗСКО­-КАСПИЙСКИЙ РЕГИОН И СОВРЕМЕННАЯ ГЕОПОЛИТИКА

КАВКАЗСКО­-КАСПИЙСКИЙ РЕГИОН И СОВРЕМЕННАЯ ГЕОПОЛИТИКА

Динамичные геополитические процессы, происходящие в последние десятилетия, в Кавказско­-Каспийском регионе порождают новые угрозы и вызовы, которые приобретают глобальный характер. Эволюционный характер развития геополитических процессов в этом регионе вызвал необходимость публичной дискуссии по таким проблемам, как: роль углеводородных ресурсов в геополитике региона, геополитические риски в стратегии мировых региональных держав, роль трубопроводных проектов в энергетической безопасности России и Евросоюза, влияние этнополитических конфликтов на формирование геополитической картины региона.

Исходный постулат о существовании Кавказско­Каспийского региона нуждается в определении местоположения его ключевой зоны. Полиаспектный характер взаимодействия в регионе, большой комплекс особенностей региона затрудняют проведение его точных географических границ.

Что касается первого производного данного понятия ­ Кавказ, то в политическом отношении он разделен на Северный Кавказ, который входит в состав Российской Федерации и Закавказье, состоящий из трех независимых государств ­ Азербайджана, Армении и Грузии. То есть Северный Кавказ и Закавказье рассматриваются в качестве субрегиональных образований. Если в бытность СССР Кавказ представлял собой единый геополитический организм, то после 1991 года он разделился на ряд противоречивых геостратегических зон, разрушив советскую монолитность во внешнеполитическом плане.

Многие считают, что Каспийский регион должен быть выделен на основе нефтяной геологии. То, что Каспийский регион ­ понятие не только геологическое, а также экономическое и геополитическое, признают в своих исследованиях и некоторые географы.

Культурно­цивилизационный подход к определению понятия Каспийский регион предполагает существование вокруг Каспийского моря государств с различными культурами, религиями. Однако данный аспект, на наш взгляд, не является препятствием для эффективного функционирования стран, окружающих Каспий.

В последние годы получило широкое изучение геополитического и географического подходов к определению Каспийского региона. Согласно геополитическому подходу, данный регион является частью евразийского пространства. Каспийское море делит его на западную подсистему ­ примыкающие к морю регионы Кавказа, и восточную ­ прибрежный субрегион Центральной Азии. В других источниках мы встречаем, что под Каспийским регионом подразумевают западную часть Центральной Азии, Южную Россию, Северный и Центральный Кавказ, а также Северный Иран.

Несмотря на разные подходы к определению Каспийского региона, практически все сходятся на том, что сюда относятся страны, имеющие непосредственный выход к Каспию, ­ Россия, Иран, Азербайджан, Казахстан, Туркменистан. Эти пять стран понимаются под геополитической реальностью, получившей широкую известность в литературе как Прикаспийский регион. Последнее понятие, на наш взгляд, наиболее приемлемое в отношении круга государств, окружающих Каспийское море.

Что же касается рассмотрения исследуемого нами феномена с позиции евразийства, то он состоит из двух субрегионов ­ Центральной Азии и Кавказа, который еще называют Центральной Кавказией. Такая трактовка, которая включает в себя разные подсистемы пространства, на наш взгляд, имеет под собой основания называть данный регион как Кавказско­Каспийский. Данное суждение основано на существующих геополитических и географических реалиях региона и на утвердившемся в науке понятийно­категориальном аппарате.

Кавказско-­Каспийский регион включает в себя Россию, Иран, Азербайджан, Армению, Грузию, Казахстан, Туркменистан. В такой трактовке, естественно, возникает вопрос: почему государства, входящие в два субрегиона ­ Кавказ и Центральная Азия, обозначены как субъекты Кавказско­-Каспийского региона? Некоторые авторы используют даже фразу «Кавказско-­Каспийский и Центрально-­Азиатский регионы», которая понимается как существование Центральной Азии вне Кавказско-­Каспийского региона.

Если говорить о географическом подходе к понятию Кавказско-­Каспийского региона, то, на наш взгляд, ввиду отсутствия четко очерченных границ, оно достаточно абстрактно, так же, как и понятие Каспийский регион. Поэтому обозначение этого региона с точки зрения географии не имеет под собой никакой эвристической основы.

Понятие Кавказско-­Каспийский регион и включенные в него страны рассматриваются нами в геополитическом ракурсе. Поэтому в задачу данной части исследования входила, именно, геополитическая идентификация региона. Включение стран Центрально­-Азиатского региона в понятие Кавказско­-Каспийский регион и в то же время отсутствие в его названии широко признанного наименования (Центральная Азия) объясняется тем, что все аспекты, исследуемые в отношении этих прикаспийских стран, касаются, в той или иной мере, Каспийского моря. Поэтому Кавказско­-Каспийский регион можно идентифицировать как геополитический регион, сформировавшийся в последние десятилетия в результате геополитических трансформаций.

Углеводородные ресурсы, а также выгодное месторасположение для прокладки трубопроводных маршрутов для их транспортировки на мировые рынки существенно повысили геополитическую значимость кавказского и в более широком плане Кавказско-­Каспийского региона. Более того, регион стал в некотором роде яблоком геополитического раздора как между пятью прикаспийскими странами, так и, в той или иной форме, между другими государствами, в том числе грандами мировой экономики и политики. Особо важное значение имеет то, что здесь столкнулись интересы ведущих мировых держав и соседних государств, с одной стороны, и Российской Федерации, с другой.

На протяжении всего постсоветского периода набирала силу так называемая трубопроводная дипломатия. Зачастую в определении ее содержания, направлений и форм реализации ключевую роль играют не столько чисто экономические, сколько политические и геополитические факторы, которые не всегда учитывают реальный потенциал того или иного нефтеносного региона.

Объявив регион зоной своих жизненных интересов, немало государств подрядили сюда своих бизнесменов и компаний. Страны региона, в свою очередь, вовсю зазывая их, уже заключили с ними множество контрактов и соглашений, часть из которых более или менее успешно реализуется. Речь, естественно, идет прежде всего о Казахстане, Туркменистане и Азербайджане. Но в раскладе сил в Кавказско­-Каспийском регионе и в вокруг него, несомненно, центральную роль играет Азербайджан. Баку открыто претендует на ключевую роль как в регионе в целом, так и в предполагаемой транспортной системе Европа-­Азия.

Наличие на Каспии фантастических запасов нефти, сопоставимых с запасами Персидского залива, в целом на практике не подтверждается. Постепенно обнаруживается несоответствие реальных запасов углеводородного сырья вокруг и в недрах Каспийского моря ранее заявленным их объемам.

Здесь значительную роль сыграли конъюнктурные, сугубо политические факторы. Большое значение имеет заинтересованность новых независимых государств, с одной стороны, в подаче себя мировому сообществу и своим соседям в более выгодном свете, подтверждении в их, да и в собственных глазах своей самодостаточности, с другой стороны, привлечения потенциальных инвесторов.

Собственно южно­кавказская доля глобальных запасов нефти и газа составляет лишь малую величину от мировых потребностей. Очевидно, что эти объемы, даже если они несколько выше, не идут ни в какое сравнение с теми объемами углеводородных ресурсов, которыми располагает Россия, и тем более государства Ближнего и Среднего Востока. Поэтому не подлежит сомнению тот факт, что они недостаточны для того, чтобы превратить, например, Азербайджан в важного игрока на мировом нефтяном рынке или, как надеялись, превратить его во «второй Кувейт». Южный Кавказ в целом для США и ЕС представляют интерес прежде всего в силу его геополитических характеристик и как регион транзита, позволяющий обеспечить поступление на мировые рынки углеводородов из Центральной Азии в обход России и Ирана. Иначе говоря, значение региона прямо пропорционально их способности достичь договоренностей с руководителями Казахстана, Туркмении и отчасти Узбекистана по вопросу о предоставлении своих энергоресурсов по предполагаемому транскаспийскому трубопроводу.

Оказывая всяческую поддержку углеводородным амбициям государств региона, руководители западных стран и ведущие корпорации преследуют цель сокращения удельного веса стран Персидского залива в мировом производстве нефти, диверсификации мировых источников энергоресурсов и тем самым в определенной степени сократить энергетическую зависимость индустриально развитых стран от нефте­ и газодобывающих стран Персидского залива и стран­экспортеров нефти в целом, а также не в последнюю очередь от России. При всем этом не следует преувеличивать масштабы отрицательных последствий расширения присутствия этих стран на мировом нефтегазовом рынке. Тем более, лишены оснований чуть ли не апокалиптические прогнозы вытеснения России с мировых рынков в близкой или дальней перспективе.

Впрочем, при этом нельзя впадать в другую крайность, отрицая за Азербайджаном, тем более за Кавказско-Каспийским регионом в целом соответствующего им места и значения с точки зрения энерго-обеспечения мировой экономики. При складывающемся в данной сфере положении вещей, особенно в контексте возможного обострения ситуации на Ближнем Востоке и боязни использования Россией поставок энергоносителей в качестве политического инструмента, Запад ищет все возможности для диверсификации источников энергоресурсов и маршрутов их транспортировки. Для правильного понимания этой ситуации достаточно напомнить, что на экономическую зону Евросоюза приходится лишь 3,5 процента мировых доказанных запасов газа и менее 2 процентов нефти, причем, нефтегазовые месторождения, которые эксплуатируются там гораздо интенсивнее, чем в других регионах мира, быстро истощаются. По некоторым данным, к 2030 году импорт нефти в страны Евросоюза может вырасти с нынешних 76 до 90 процентов, а импорт газа ­ с 40 до 70 процентов, угля ­ с 50 до 70 процентов. Продолжается тенденция к росту доли российских энергетических компаний на европейском энергетическом рынке.

От решения вопроса о стабильном обеспечении энергоресурсами во все более растущей степени будут зависеть не только перспективы развития мировой экономики, но и геополитическое состояние в мире в целом. Более того, создается впечатление, что предполагавшиеся межцивилизационные войны довольно быстро приобретают геоэкономический характер с энергетическим уклоном. Во все более растущей степени утверждается новый феномен мировой политики, обозначаемый понятием «энергетическая безопасность».

Перспективы разработки нефтегазовых ресурсов прикаспийских стран и притока прямых иностранных инвестиций теснейшим образом связаны с решением другой важной проблемы ­ выбором маршрутов и, соответственно, строительством стратегических газо­ и нефтепроводов для транспортировки углеводородных ресурсов на мировые рынки.

Проблеме создания транспортных коммуникаций в обход России и в этом плане разработке углеводородов каспийского бассейна и выбор маршрутов их транспортировки, было посвящено, в последние десятилетия, немало работ. При анализе реального положения вещей представляется явным журналистским или публицистическим преувеличением разного рода утверждения о том, в случае реализации этих и подобных им проектов роль соединительного звена между Азией и Европой, которая до сих пор принадлежала России, со временем может перейти к Турции, Грузии и Азербайджану, что строительство, например, нефтепровода Баку­Тбилиси­Джейхан нанесет чуть ли  непоправимый удар по позициям России в регионе. В действительности усматривать в этом какой­либо драматизм и тем более трагедию для российских интересов не стоит. Здесь, который уже раз, действует магия слов, ярлыков и зачастую мало что значащих клише.

В этой связи очевиден тот факт, что оценка роли и значения нефтепровода Баку-­Тбилиси­-Джейхан и предполагаемого транс-каспийского газопровода или даже всего так называемого «Евразийского транспортного коридора», который должен пройти по территории Южного Кавказа, взятых изолированно, вне контекста развития энергетической и трубопроводной отраслей в прилегающих регионах и по всем главным направлениям мало что дает для понимания как реальной геополитической значимости самого Кавказско-­Каспийского региона, так и особенностей и масштабов геополитического влияния в нем той или иной державы, в том числе России. В перспективе эти проекты, объединяемые под общим названием «Новый Великий Шелковые Путь», в лучшем случае могут стать дополнением к уже существующим и создаваемым маршрутам, соединяющим Запад и Восток, Азию и Европу, но никак не создаст сколько-­нибудь серьезную альтернативу российским поставкам углеводородов в страны Евросоюза.

Камалудин ГАДЖИЕВ,

главный научный сотрудник

Института мировой экономики

и международных

отношений РАН